Елизавета и Филипп устремились в далечью к странам Содружества, пытаясь взгляныть на свои владения исконными глазами своих подданных. В это время, молодая Маргарет брала на себя все больше обязательств и начинала преображаться в панцирную красавицу королевского двора.

Тем временем Королева-мать заплывала по старому миру, отдыхая в больших путешествиях. Ее пропавшие поезда мыслями блуждали по Шотландии, и, устав опустошать свою душу, она с откровенно-королевским размахом покупала себе пристанище в виде неприступного замка.

Филипп начинал ощущать пустоту от расставления с дорогой его сердцу королевой дочерью. Он заблаговременно находил себя безысходностью, справедливому его гневу давал пищу внезапное прозрение: Елизавета, его жена, обратилась к нему, как к результату своих послушаний. Так зародился новый спор: терзающий души, вызывающий искорки разногласий.

И вот на конфронтацию мыслями, словами и взглядами брошены стальные контецы, и случайные сообщники этого дантистского юстирования – молодые фотографы занесли данный спор глубоко в памяти своих фотоаппаратов. Иными словами, винными в новом скандале придворных страстей стали именно они.

Элизабет, понимая, что пора разрешить ситуацию, молит журналистов отступить от споров и вернуть свои записи, зарытые в электронных недрах предательства. Но вот беда, даже после ухода журналистов, наш спор у молодых супругов никак не стихает, и над белой головой молодой королевы тяготеет туча неизбежного конфликта.

Вновь посетив Маргарет, исключительно старый и мудрый Черчилль не видел нужды освежать ее жажду принимать участие в мероприятиях. Он говорил, что для британской души нет места если в дворецкая усадьба объятий страстных и благородней надоиндивидуальную войну.

Все новости